Дэн Симмонс - Лютая зима [Отмороженный]
– Почтение, – ответил Пруно. Он снова закашлялся и схаркнул. – Ну, что ж, Джозеф, перейдем к делу? Что вы хотели бы узнать об этой грозной госпоже Фарино?
– Прежде всего, – сказал Курц, – скажите, что вы хотите получить в обмен на информацию. В своем послании вы недвусмысленно упомянули, что попросите что-то взамен.
– Не совсем так, Джозеф. Я сказал, что взамен поставлю вам встречный вопрос. Уверяю вас, что с радостью дам вам информацию о Фарино без каких-либо условий.
– И все-таки, – настаивал Курц. – Что у вас за вопрос?
Пруно закашлялся на целую минуту и поплотнее завернулся в газеты и тряпки. От холодного ветра, свободно разгуливавшего по сделанной из разбитых ящиков лачуге, Курц уже начал дрожать, а ведь он был одет в толстое шерстяное полупальто.
– Я надеюсь, что вы не откажетесь встретиться с моим другом, – сказал Пруно. – В вашем профессиональном качестве.
– Каком же?
– Детектива.
Курц покачал головой:
– Вы же знаете, что я давно уже не частный детектив.
– Вы в прошлом году вели расследование для семейства Фарино, – напомнил Пруно. В хриплом голосе старика-наркомана все еще можно было угадать намек на бостонский акцент.
– Это было не расследованием, а самым настоящим мошенничеством, на которое я и сам попался, – ответил Курц.
– Тем не менее, Джозеф, я был бы вам весьма и весьма обязан, если бы вы согласились просто встретиться с моим другом. Вы можете сами сказать ему, что больше не занимаетесь детективным бизнесом.
Курц задумался:
– Как его зовут?
– Джон Веллингтон Фрирс.
– И в чем заключается его проблема?
– Я не знаю точно, Джозеф. Это его личное дело.
– Ладно, – сказал Курц, представив себе, как он дает консультацию еще одному пропойце. – Где я найду этого Джона Веллингтона Фрирса?
– Может быть, ему стоило бы прийти сегодня к вам в офис? Пожалуй, будет лучше, если мой друг сам явится к вам.
Курц подумал об Арлене и о том, что произошло, когда к ним в офис в прошлый раз явились посетители.
– Нет, – ответил он. – Сегодня вечером до самой полуночи я буду в баре «Блюз Франклин». Скажите ему, что мы встретимся там. Как я смогу его узнать?
– Он любит носить жилеты, – ответил Пруно. – А теперь об этом дельце с Анжелиной Фарино. Что вас интересует?
– Все, – сказал Курц.
Дональд Рафферти работал на главном почтамте на Уильям-стрит и предпочитал ходить на ленч в небольшой бар около Бродвей-маркет. Как супервайзер, Рафферти имел право на девяностоминутный перерыв. Впрочем, иногда ему приходилось обходиться без еды.
В этот день он вышел из бара и увидел, что к его «Хонде-Аккорд» 1998 года выпуска прислонился какой-то мужчина. Мужчина был белым – это первое, что заметил Рафферти, – и был одет в полупальто и шерстяную кепку. Лицо казалось смутно знакомым, но Рафферти никак не мог точно вспомнить, где и когда его видел. Он вынужден был признаться самому себе, что его ленч несколько подзатянулся, и не без волнения принялся искать в кармане ключи от автомобиля. Он остановился футах в двадцати от мужчины и подумал, не стоит ли ему вернуться в бар и там дождаться, пока незнакомец не уйдет.
– Эй, Донни, – вдруг проронил незнакомец. Рафферти всегда терпеть не мог своего уменьшительного имени и ненавидел такое обращение.
– Курц, – произнес Рафферти после долгой паузы. – Курц.
Курц кивнул.
– Я думал, что ты в тюрьме, говнюк, – пробурчал Рафферти.
– Не в данный момент, – заметил Курц.
Рафферти поморгал, словно рассчитывал отогнать видение.
– В другом штате тебя усадили бы на стул или вкатили бы хорошую дозу яда, – заявил он. – За убийство.
Курц улыбнулся.
– Непредумышленное убийство. – Он стоял, опираясь задом на капот «Хонды», но после этих слов выпрямился и сделал несколько шагов вперед.
Дональд Рафферти попятился, чуть не упав на льду, покрывавшем асфальт стоянки. Снова повалил снег.
– Какого хрена тебе нужно, Курц?
– Я хочу, чтобы ты ничего не пил в те дни, когда тебе понадобится куда-нибудь везти Рэйчел, – сказал Курц. Его голос звучал очень мягко, но притом очень настойчиво.
Несмотря на владевшую им нервозность, Рафферти рассмеялся.
– Рэйчел? Только не говори мне, что ты питаешь к Рэйчел какие-то гребаные чувства. За четырнадцать лет даже ни разу не прислал ребенку поганой фотокарточки.
– Двенадцать лет, – поправил Курц.
– Она моя, – заплетающимся языком произнес Рафферти. – Так признал суд. Это полностью законно. Я был мужем Саманты, бывшим мужем, и Саманта могла оставить ее только мне.
– Сэм не хотела, чтобы о Рэйчел заботился кто-либо, кроме нее самой, – возразил Курц, делая еще один шаг к Рафферти.
Рафферти отступил сразу на три шага к бару.
– Сэм не собиралась умирать, – сказал Курц.
Теперь Рафферти не мог упустить повода поглумиться.
– Она умерла из-за тебя, Курц. Тебя и своей сраной работы. – Он нащупал в кармане ключи и зажал их в кулаке так, чтобы они торчали между пальцами. Получилось нечто вроде кастета. К страху, овладевшему им в первый момент, теперь примешался гнев. Он знал, как разделаться с этим сукиным сыном.
– Ты пришел, чтобы устроить скандал, Курц?
Курц молчал, не отрывая пристального взгляда от лица Рафферти.
– Если ты хочешь скандала, – продолжал Рафферти; его голос с каждым словом делался все громче и тверже, – то я сообщу твоему надзирающему офицеру, что ты преследуешь меня, что ты угрожаешь мне, угрожаешь Рэйчел… двенадцать лет в Аттике, кто знает, какие грязные вкусы ты мог там приобрести.
Глаза Джо Курца сверкнули, и Рафферти торопливо отступил сразу на четыре шага и наконец-то оказался совсем рядом с дверью бара.
– Только дай мне самую поганую, крохотную зацепочку, Курц, и я отправлю тебя обратно в тюрьму так быстро, что ты…
– Если ты еще раз напьешься и повезешь куда-нибудь Рэйчел, – все тем же мягким тоном перебил его Курц, – тебе, Донни, придется плохо. – Он сделал еще шаг вперед, и Рафферти поспешно открыл дверь бара, готовый кинуться к стойке, где у бармена Карла, как ему было известно, лежал под прилавком обрез дробовика.
Но Курц даже не посмотрел еще раз на Дональда Рафферти. Он быстрым шагом прошел мимо него, направился по Бродвею и вскоре скрылся в густом снегопаде.
ГЛАВА 4
Курц сидел в дымном полутемном баре «Блюз Франклин», обдумывая полученную от Пруно информацию об Анжелине Фарино и все, что могло быть с этим связано. И еще он думал о том, что его провожали до «Блюз Франклин» двое детективов отдела по расследованию убийств, сидевших в автомобиле без опознавательных знаков полиции. И за последние недели это был далеко не первый случай, когда его «пасли».
«Блюз Франклин», расположенный на Франклин-стрит совсем рядом с «французской» кофейней «Rue Franklin», был вторым по возрасту из старейших блюзовых и джазовых ресторанчиков в Буффало. Там частенько впервые являлись публике многообещающие таланты, только начинающие свой путь к успеху, а потом, уже заняв твердое место в первых рядах, приходили сюда без шума и фанфар. Этим вечером играл местный джазовый пианист по имени K° Пайерс со своим квартетом. Заведение было полупустым и сонным, так что Курц спокойно устроился спиной к стене за своим обычным маленьким столиком, находившимся в самом дальнем от двери углу. Соседние столы пустовали. Время от времени к нему подходил хозяин, он же главный бармен, папаша Брюс Уолз, или его внучка Руби, чтобы перекинуться несколькими словами и справиться, не желает ли Курц еще пива. Он не желал. Курц приходил сюда, чтобы слушать музыку, а не для того, чтобы пить.
Курц не рассчитывал всерьез, что друг Пруно, мистер Джон Веллингтон Фрирс, на самом деле явится сюда. Пруно, похоже, знал всех до одного жителей Буффало – среди десятка с лишним уличных осведомителей, с которыми Курц работал в те времена, когда был частным детективом, Пруно являлся поистине бриллиантом, – но Курц сомневался в том, что хоть кто-нибудь из друзей Пруно может оказаться достаточно трезвым и презентабельным для того, чтобы посетить «Блюз Франклин».
Анжелина Фарино. Помимо Малыша Героина – Стивена, или Стиви, как его называли в семье, – она была единственным уцелевшим ребенком покойного дона Фарино. Ее младшая сестра, покойная София Фарино, пала жертвой своих собственных амбиций. Все знакомые Курца были уверены, что старшая сестра, Анжелина, испытывала такое отвращение к бизнесу Семьи, что более пяти лет тому назад уехала в Италию, где, возможно, поступила в женский монастырь. По сведениям, которыми располагал Пруно, это не совсем соответствовало истине. Складывалось впечатление, что уцелевшая госпожа Фарино была даже более честолюбива, чем ее братья и сестра, и уезжала для того, чтобы изучать преступное ремесло на Сицилии, попутно получив в Римском университете степень магистра в области управления бизнесом. За это время она, по словам Пруно, успела дважды побывать замужем. Первым был молодой сицилиец, принадлежавший к уважаемому в коза ностра семейству, который позволил убить себя, а вторым – пожилой итальянский дворянин, граф Пьетро Адольфо Феррара. Информация о графе Ферраре была отрывочной – то ли он умер, то ли просто удалился от света, то ли вел где-то затворнический образ жизни. Возможно, они с Анжелиной развелись перед ее возвращением в Америку, но возможно, что и нет.
